Жизнь начинает быть рискованной, если с себя спрашивать ровно столько же конкретных ответов, сколько от окружающих тебя людей.
Раньше я каждое утро вставал с вопросом о том, какое действие совершу дальше. Сейчас же вопросы распыляются, пока глаза упираются в пол, находя новые интересные пятна на ковре.
Нет ничего выше, чем чтение. Книги — главный источник вдохновения, они даже важнее кино и театра. Нужно просто уметь ими наслаждаться. Так что могу сказать — последнее наслаждение я получил месяца 3 назад. Этого не заметил даже, меня окружает столько интересных людей, с которыми общаясь – читаешь. Спасибо.
Вот что, что такое со мной происходит, когда я смотрю ей в глаза. Эти звуки, эти слова. Я чувствую все. Просто перестаю думать и чувствую. Кажется, если мне становиться так хорошо, то это значит, что она моя. И понимаешь, что сегодня тебя никто и нигде не дождется.
Не могу долго лежать с открытыми глазами. Сразу начинаю думать о том, какой он. Мне вот так вот показалось, что он хороший, почти уверен в этом. А главное, мне показалось, что он меня любит. Мне необходимо это знать, но это невозможно. И вообще я ужасно стесняюсь говорить об этом.
Не вижу смысла сохранять общение со старыми друзьями. Они мне становятся неинтересными. Людей, которых я люблю сейчас, знаю недолго. Очень боюсь, что есть кто-то, кто меня не любит. Вот пишу сейчас и боюсь.
«Так надо!» - так говорят, когда не знают ответа на вопрос или не утруждают себя в объяснении. Роюсь в продолговатом овале для того, чтобы потом дать себе отказ в попытке разобраться с чувствами. Так надо - говорю себе аббревиатурой.
Помню начало той первой мысли, с которой я не расстаюсь и продолжаю жить ей. Настолько отчетливо, что не понимаю, откуда в человеке берутся такие способности к столь долгому хранению воспоминаний. Они запираются в маленькие сундучки, ключи теряются в пространстве, как бы ты ни старался, не найдешь. Но бывают такие, от которых не избавиться. Вот одной такой мыслью и живу.
Во мне пульсом билась у виска злость, переходящая в лютость, с каждым разом ударяя больнее. Тогда я ощутил настоящую боль. Выдыхал мутный пар изо рта, который пропадал, достигая жара костра. Дышал настолько часто, что напоминал себе паровоз на полном ходу. Постепенно скорость спадала, дав мыслям свободу. Это оказалось настолько чудесно, играть мыслями, переставлять, выдыхать и заглатывать новые, что вечер перешел в ночь. Один посреди острова. Страх был, но мне его стало жалко, отпустил. В кромешной ситуации моя спокойность, уверенность слепого. Если меня завести я могу здорово закипеть. Остановиться сложно, невозможно, пока обида или возмущение сидит в груди. И ты твердишь себе, что нужно быть терпеливее. Когда приходиться туго, есть два варианта: покориться или пройти сквозь стену. Для меня находился другой: я бежал. Всегда бежал и бегу. Просто вперед. Так и получилось в это раз, когда надо мной стали издеваться из-за моей национальности. Мои ответы только раззадоривали толпу, а мне обидно. Не хотел считать себя неполноценным. Поэтому стал просто бежать, пока бежал, страх и обида пропадали, а потом, сидя на острове у костра, – выдумывал свою жизнь, выкладывая ее каждый раз по-новому. Мои «побеги» становились все чаще, да мне и бегать уже не приходилось, так как мысли приходили в любом месте, где желал. У этого есть побочный эффект, я напоминал стареющего ребенка. Быстро стареешь, когда много мечтаешь, это отнимает твою жизнь взамен на ту, которую себе выдумал.
Я рос во время великой депрессии. Помню, как отец в те годы много пил. Тогда по стуку его ног перед тем, как он входил в дом, мы определяли, пьяным вернулся он с работы или нет. Он был всегда зол в эти моменты. Жизнь человека может измениться в самый неожиданный момент. Когда же выдавались дни застать настоящего отца, для меня это был праздник. Отец умер внезапно, но я успел понять его - в первую очередь я папенькин сынок.
Все девушки, с которыми я встречался, меня презирают из-за одиночества нахождения рядом со мной. Выбирая между красивой и менее красивой женщиной, я выбирал старше себя. Почему? Они умеют любить, во всех смыслах, и в сексуальном тоже. Есть она, страшно, если ей взбредет в голову меня ненавидеть. Я мерзкий, испорченный эгоист. Думаю, она это знает. Я человек, который воображает то, чего нет, и с упрямством ломится вперед. Это она точно знает. Люди не созданы для того, чтобы много знать, но почему нельзя знать одно заветное. Любовь во мне пробуждает ужасные чувства – хочу все и сразу. Но как правило получаю малую долю того, чем грезил. От этого пробуждается мое одиночество, я становлюсь более скрытным. Андрей Тарковский, «Жертвоприношение»: отец говорит своему сыну: «Не бойся, сынок! Нет никакой смерти. Есть, правда, страх смерти, и очень он мерзкий, страх этот, и многих заставляет он делать то частенько, чего люди делать были бы не должны...» Я сделал столько неправильного, что боюсь себе в этом признаться. Я выдумал себе жизнь и уже запутался, какая реальная.
Обожаю разговоры, всегда готов изменить свое мнение. Пусть только меня переубедят. На свете много лжи, и ее все хотят обсуждать. Этого я не люблю. Люблю романтику. Ужасно люблю романтику. Нет, я не сентиментальный. Мне просто нравится быть романтичным.
Чтобы ни думали некоторые, я хорошо умею слушать. Мне приятно думать, что был. Даже был нужен. Мне нравится мое одиночество. Никогда от того не страдал. Это мой мир. Если вам надо обсудить свои проблемы, заведите собаку. У нее хотя бы глаза добрые.
Человеку, которого люблю… И. Шпехт
Раньше я каждое утро вставал с вопросом о том, какое действие совершу дальше. Сейчас же вопросы распыляются, пока глаза упираются в пол, находя новые интересные пятна на ковре.
Нет ничего выше, чем чтение. Книги — главный источник вдохновения, они даже важнее кино и театра. Нужно просто уметь ими наслаждаться. Так что могу сказать — последнее наслаждение я получил месяца 3 назад. Этого не заметил даже, меня окружает столько интересных людей, с которыми общаясь – читаешь. Спасибо.
Вот что, что такое со мной происходит, когда я смотрю ей в глаза. Эти звуки, эти слова. Я чувствую все. Просто перестаю думать и чувствую. Кажется, если мне становиться так хорошо, то это значит, что она моя. И понимаешь, что сегодня тебя никто и нигде не дождется.
Не могу долго лежать с открытыми глазами. Сразу начинаю думать о том, какой он. Мне вот так вот показалось, что он хороший, почти уверен в этом. А главное, мне показалось, что он меня любит. Мне необходимо это знать, но это невозможно. И вообще я ужасно стесняюсь говорить об этом.
Не вижу смысла сохранять общение со старыми друзьями. Они мне становятся неинтересными. Людей, которых я люблю сейчас, знаю недолго. Очень боюсь, что есть кто-то, кто меня не любит. Вот пишу сейчас и боюсь.
«Так надо!» - так говорят, когда не знают ответа на вопрос или не утруждают себя в объяснении. Роюсь в продолговатом овале для того, чтобы потом дать себе отказ в попытке разобраться с чувствами. Так надо - говорю себе аббревиатурой.
Помню начало той первой мысли, с которой я не расстаюсь и продолжаю жить ей. Настолько отчетливо, что не понимаю, откуда в человеке берутся такие способности к столь долгому хранению воспоминаний. Они запираются в маленькие сундучки, ключи теряются в пространстве, как бы ты ни старался, не найдешь. Но бывают такие, от которых не избавиться. Вот одной такой мыслью и живу.
Во мне пульсом билась у виска злость, переходящая в лютость, с каждым разом ударяя больнее. Тогда я ощутил настоящую боль. Выдыхал мутный пар изо рта, который пропадал, достигая жара костра. Дышал настолько часто, что напоминал себе паровоз на полном ходу. Постепенно скорость спадала, дав мыслям свободу. Это оказалось настолько чудесно, играть мыслями, переставлять, выдыхать и заглатывать новые, что вечер перешел в ночь. Один посреди острова. Страх был, но мне его стало жалко, отпустил. В кромешной ситуации моя спокойность, уверенность слепого. Если меня завести я могу здорово закипеть. Остановиться сложно, невозможно, пока обида или возмущение сидит в груди. И ты твердишь себе, что нужно быть терпеливее. Когда приходиться туго, есть два варианта: покориться или пройти сквозь стену. Для меня находился другой: я бежал. Всегда бежал и бегу. Просто вперед. Так и получилось в это раз, когда надо мной стали издеваться из-за моей национальности. Мои ответы только раззадоривали толпу, а мне обидно. Не хотел считать себя неполноценным. Поэтому стал просто бежать, пока бежал, страх и обида пропадали, а потом, сидя на острове у костра, – выдумывал свою жизнь, выкладывая ее каждый раз по-новому. Мои «побеги» становились все чаще, да мне и бегать уже не приходилось, так как мысли приходили в любом месте, где желал. У этого есть побочный эффект, я напоминал стареющего ребенка. Быстро стареешь, когда много мечтаешь, это отнимает твою жизнь взамен на ту, которую себе выдумал.
Я рос во время великой депрессии. Помню, как отец в те годы много пил. Тогда по стуку его ног перед тем, как он входил в дом, мы определяли, пьяным вернулся он с работы или нет. Он был всегда зол в эти моменты. Жизнь человека может измениться в самый неожиданный момент. Когда же выдавались дни застать настоящего отца, для меня это был праздник. Отец умер внезапно, но я успел понять его - в первую очередь я папенькин сынок.
Все девушки, с которыми я встречался, меня презирают из-за одиночества нахождения рядом со мной. Выбирая между красивой и менее красивой женщиной, я выбирал старше себя. Почему? Они умеют любить, во всех смыслах, и в сексуальном тоже. Есть она, страшно, если ей взбредет в голову меня ненавидеть. Я мерзкий, испорченный эгоист. Думаю, она это знает. Я человек, который воображает то, чего нет, и с упрямством ломится вперед. Это она точно знает. Люди не созданы для того, чтобы много знать, но почему нельзя знать одно заветное. Любовь во мне пробуждает ужасные чувства – хочу все и сразу. Но как правило получаю малую долю того, чем грезил. От этого пробуждается мое одиночество, я становлюсь более скрытным. Андрей Тарковский, «Жертвоприношение»: отец говорит своему сыну: «Не бойся, сынок! Нет никакой смерти. Есть, правда, страх смерти, и очень он мерзкий, страх этот, и многих заставляет он делать то частенько, чего люди делать были бы не должны...» Я сделал столько неправильного, что боюсь себе в этом признаться. Я выдумал себе жизнь и уже запутался, какая реальная.
Обожаю разговоры, всегда готов изменить свое мнение. Пусть только меня переубедят. На свете много лжи, и ее все хотят обсуждать. Этого я не люблю. Люблю романтику. Ужасно люблю романтику. Нет, я не сентиментальный. Мне просто нравится быть романтичным.
Чтобы ни думали некоторые, я хорошо умею слушать. Мне приятно думать, что был. Даже был нужен. Мне нравится мое одиночество. Никогда от того не страдал. Это мой мир. Если вам надо обсудить свои проблемы, заведите собаку. У нее хотя бы глаза добрые.
Человеку, которого люблю… И. Шпехт
Комментариев нет:
Отправить комментарий